Объективная реальность есть бред, вызванный недостатком алкоголя в крови ...
Название: Арабские ночи
Автор: Wild19
Гамма: медведики
Бета: San_Sara
Фендом: Merlin BBC
Пейринг: Артур/Мерлин
Рейтинг: PG-15
Жанр: AU
Самарри: Тонкое дело - восток...
От автора:
читать дальше Веревки нещадно режут руки. От стальных обручей на ногах уже появились ссадины и кровоподтеки. Плащ нещадно трет кожу в свете палящих солнечных лучей. Глаза закрывает черная повязка, но видеть не обязательно. Мерлин знает, что он в центре Багдада, на базарной площади, где ежедневно продают рабов. И он не исключение. Юноша чувствует, как человека, стоящего рядом с ним, уводят, а значит, он следующий.
- А теперь я покажу вам настоящий цветок. Он привезен мной из одной далекой страны на западе, где горы выше самых высоких дюн.
Мерлина поднимают с колен и выводят в центр помоста, он слышит, как толпа перешептывается.
- Так уж цветок…
- Да что мы еще не видели?
- Старый прохвост опять хочет нажиться, продавая людей…
- Интересно, сколько он за него потребует…
- Неужели он так красив…
Торговец все продолжает набивать цену товару:
- Его кожа белее снега, что выпадает в заморских странах. Глаза цвета ночного неба обрамлены черными пушистыми ресницами. Вы в жизни не лицезрели более красивого юношу…
Плащ снимают, и Мерлин слышит, как люди на площади замолкают. Шепот стихает, уступая место восторженным вздохам. Он не понимает, почему он такая диковина: в его стране у многих белая кожа, темные волосы и голубые глаза. Спустя пару мгновений исчезает и повязка. Глаза режет яркий свет, он щурится, но через пару минут, привыкнув, он широко распахивает их, смотрит на людей: смуглые, темноглазые, с волосами цвета охры - они, ни капли не похожи на тех, кого Мерлин видел все девятнадцать лет своей жизни.
Работорговец хватает его за волосы и задирает ему голову, чтобы толпа могла лучше рассмотреть товар:
- Посмотрите на это чудо, начальная цена пятьдесят золотых! Кто даст больше?
Мерлину жарко, солнце нещадно палит, обжигая его кожу. Сквозь туман в голове он слышит, как его покупают.
- Шестдесят!
- Семьдесят…
- …
-… Двести сорок!
- Кто больше! – кричит довольный торговец.
- Две тысячи! – раздается громкий голос. Толпа расступается, все падают на колени. Мерлин поднимает взгляд и видит молодого мужчину на коне, одетого в расшитый золотом кафтан и красный тюрбан, позади него еще двое, но лица расплываются от жары. Мужчина спрыгивает с коня и идет к помосту неспешным шагом. Мерлин начинает проваливаться в темноту, последнее, что он видит - это пронзительные глаза, цвета летнего неба, внимательно изучающие его.
Мерлину кажется, что он куда-то плывет. Голова шумит, невыносимый жар поедает его изнутри, а всепоглощающий холод давит снаружи. Сквозь пелену беспамятства он слышит чьи-то голоса, шорохи, звон посуды и крики, он не знает, кто кричит, но мужской голос приятно ласкает слух, даже когда громко выказывает свое недовольство. Мерлин хочет открыть глаза и увидеть обладателя, но сил нет даже на такую малость. Ему хочется заснуть, но боль пронизывающая каждый уголок его тела, не дает даже забыться. Ему душно, трудно дышать. Он чувствует, как к его лбу прикладывают что-то мокрое, чувство блаженства медленно растекается по телу, долгожданная прохлада. Спустя пару мгновений губы приоткрывают и вливают туда жидкость, вкуса он не чувствует, уже через мгновение засыпая.
Солнце заливает комнату, врываясь в окно золотыми лучами. Мерлин открывает глаза. Утро. Светает. Боль ушла, но слабость все еще одолевает его, ему нещадно хочется пить. Он садиться на кровати, и в этот момент рядом что-то падает, звук отдается болью в висках. Молодая девушка, сидевшая чуть поодаль от его ложа, вскрикивает и кидается к дверям.
- Очнулся! Скажите Господину, очнулся! – кричит она. Мерлин морщится: голос слишком звонкий, он снова вызывает прилив головной боли.
Через пару минут в комнату входит несколько мужчин. Мерлин поднимает глаза и видит тот самый пронзительный взгляд, как тогда на площади. У его обладателя светлые волосы и смуглая кожа, он похож на принца из детской сказки, которую так часто мама рассказывала ему в детстве перед сном.
За спиной нежданного гостя стоят еще двое. Один улыбается, другой хмурится.
- Как ты себя чувствуешь? – спрашивает тот самый улыбающийся мужчина, но тут же замолкает, увидев недовольство на лице блондина.
Мерлин молчит. Ему и сказать-то нечего.
- Ты понимаешь меня? – спрашивает его «принц».
Мерлин понимает. Нет такого языка, которого он бы не понимал. Магия не имеет границ, не знает языковых барьеров. Он знает даже те языки, что уже давно позабыты, но проще объяснить другим, что ты его выучил, чем сказать, что знаешь с рождения язык чужой страны.
- Да, – тихо отвечает Мерлин.
Мужчина кивает и подходит ближе, двое других молча удаляются.
- Ты знаешь, где ты?
- В Багдаде.
Мерлин осматривает комнату: дорогие ковры, золотые вазы с цветами редких сортов, и запах благовоний.
- Видимо, во дворце, – робко добавляет он.
Мужчина кивает.
- Ты во дворце Халифа. Тебя купили.
Мерлин сглатывает - значит, его все-таки продали как вещь, предательские слезы подступают к горлу, но он старается сдерживаться.
Гость не сводит с него глаз, он пристально смотрит, оценивает.
- Какая судьба меня ждет? - Голос пустой, ответ Мерлину известен, но надежда так свойственна людям.
- Как твое имя?
- Мерлин.
Собеседник хмурится, на красивом лице появляются еле заметные морщины. Он что-то обдумывает про себя, понимает юноша.
- Откуда ты?
- Я не помню, – врет Мерлин, ему не хочется позорить семью. Все равно там его уже не ждут. Голова снова начинает кружиться от нахлынувших воспоминаний, ему больно, он трет руками виски, но боль не отступает.
- Я пришлю врача, он тебя осмотрит. У тебя был сильный солнечный удар, ты не привык к такому климату. Твое тело очень слабое, отдыхай… пока…
Мерлин видит удаляющуюся спину и в последний момент, прежде, чем обдумать правильность своего решения спрашивает:
- А как тебе зовут?
Мужчина останавливается, но не оборачивается, а только кидает через плечо.
- Артур…
Дни текут размеренно, тихо. Он чувствует, что во дворце его боятся: слуги прячут взгляды, а те немногие вельможи, что редко посещают дворец, никогда не подходят к нему ближе, чем на тридцать шагов, и всегда о чем-то перешептываются, глядя на него. Служанки, убирающиеся в его комнатах, приходят туда только парами, а слуги приносящие еду, двигаются с такой скоростью, будто боятся, что он на них накинется, стоит им замешкаться. Он не может понять, почему его не отправили в гарем, как наложника. Ведь если он один из многих, зачем так о нем беспокоится.
Мерлину одиноко и грустно. За те две недели, что он уже провел здесь, Халиф Пендрагон, так ни разу не пришел к нему. Юноша пытается представить себе, каким может оказаться человек, купивший его. Мерлину неизменно кажется, что это толстый, отвратительный старик, с кучей подбородков, который любит молоденьких мальчиков. От одной мысли об этом парню хочется выть - он не может заставить себе смириться со своим положением, оно неизменно вызывает у него отвращение.
Каждый день к нему заходит Гаюс, придворный врач, приносит ему книги, которые хоть как-то скрашивают серые будни в этом городе, полном невыносимых солнечных лучей. Гаюс порой подолгу говорит с Мерлином, спрашивает его о родных краях, рассказывает о дворце, но всегда неизменно уводит разговор в сторону магии. Мерлин колдовал во время лихорадки, поэтому врач неутомимо задает ему вопросы: насколько хорошо он умеет лечить, сколько может создать иллюзий и что он вообще знает о магии. Магия в Багдаде редкий дар, и люди с ней на вес золота. Но даже это не мешает Халифу отдать приказ, чтобы на Мерлина надели браслет, не дающий ему использовать магию, как ему вздумается. «Наверное, боится, что его зверушка сбежит» - думает Мерлин. А сила тем временем душит его изнутри, желая вырваться на свободу, иногда браслет шипит, еле сдерживая потоки энергии, но Мерлин так и не может разорвать эти чертовы кандалы.
Раз в два дня заходит Артур, всего на пару минут. Мужчина смотрит на спящего юношу, но никогда не пытается его разбудить, даже не прикасается к нему. Впрочем, Мерлин притворяется, он никогда не засыпает раньше, чем приходит его ночной гость. Маг думает, что Артур проверяет его по приказу Халифа. Все-таки, он дорогая игрушка. За две тысячи золотых можно купить целый гарем. Магу интересно, какую роль при дворе играет Артур. Может, он начальник стражи? Или визирь? А может, он будущий наследник, сын Халифа?
Мерлин никогда не выходит из своей комнаты днем, солнечные лучи слишком жарки для него, а горячий воздух заставляет задыхаться. Но стоит жаре немного спасть, а солнцу сесть, как Мерлин тут же идет в королевский сад, где растут чудесные гортензии. Мерлин может часами любоваться на них, вдыхать их запах. Ему так хочется стать цветком, по крайней мере, он будет свободен от томительного ожидания своей участи.
Так проходит еще пару дней. И рано утром к Мерлину приходят двое мужчин, одетых в дорогие одежды. Он видел этих двоих с Артуром ранее, но их имен он не знает. Они почтительно кланяются ему, отчего Мерлин теряется. Он все еще в постели, в своей ночной рубахе, со всклоченными волосами и заспанным взглядом, а ему кланяются как будто он тут Бог. Мерлин сглатывает, что-то ему не по себе, как-то все это очень странно.
- Могу я узнать, что случилось? – охрипшим голосом спрашивает Мерлин.
Один из мужчин хмыкает и начинает смеяться, ткнув другого в бок.
- Ланс, еще немного, и ты напугаешь парня до потери сознания, смотри, как он побледнел! – сквозь смех говорит темноволосый мужчина. Впрочем, оба гостя имеют темные волосы и смуглую кожу, поэтому Мерлин думает, что один будет «желтым тюрбаном», а другой «синим тюрбаном», так будет проще называть их про себя, если, конечно, они не скажут ему свои имена. Головные уборы хороший способ распознавать незнакомцев.
Ланс вздыхает и, кинув грозный взгляд на своего спутника, продолжает.
- Меня зовут Ланселот, я визирь. А он Гавейн – хаджиб при Великом Халифе Пендрагоне. Нам приказано привести тебя к Великому Халифу, да хранит его Аллах.
- Прямо сейчас? - непонимающе спрашивает Мерлин, в голове куча вопросов, которые требуют ответа.
- Да, такова его воля. Наш Халиф... Да хранит его Аллах, - на этой фразе Гавейн печально вздыхает, как будто ему не нравятся эти слова, – очень нетерпелив, прямо как маленький ребенок.
Ланселот возмущенно вспыхивает.
- Гавейн! Следи за языком, когда говоришь о Халифе!
- Да ладно, я же правду сказал!
Ланселот успокаивается, переводит взгляд на Мерлина и хлопает в ладоши. В комнату тут же входят слуги.
- Они помогут тебе одеться и привести себя в порядок. Халиф прислал тебе подарки.
- Мы будем ждать за дверью, – добавляет Гавейн и оба мужчин уходят, оставляя растерянного Мерлина и кучу снующих по комнату слуг.
Огромный зал встречает Мерлина пышностью убранства, яркостью цветов и кучей любопытных глаз. Толпа перешептывается, женщины разодетые в дорогие ткани с интересом смотрят на него. Мужчины пожирают глазами.
- У него и, правда, белая кожа…
- У него синие глаза…
- Он слишком худой для мужчины…
- О Аллах, посмотрите какие у него уши и скулы!
- Как скоро он надоесть Халифу?
Позади Мерлина идут Гавейн и Ланселот, словно стражники, ведущие его на казнь. Он не знает, чего ждать, ему страшно, от этой неизвестности. Но ответы все ближе.
Впереди возвышается трон, а на нем сидит…Артур. Его лицо холодно, он пристально смотрит на идущего к нему Мерлина. Страх проходит, уступая место обиде и злости. Все это время с ним играли, обрекая на пытку неизвестностью.
- Поклонись Халифу, – шепчет на ухо Ланселот и сам встает на колени, его примеру следует и Гавейн. Весь зал принимает коленопреклонённую позу, почтительно склонив головы. А Мерлин стоит перед Артуром, восседающим на троне, и ему до колик хочется шарахнуть этого болвана молнией, чтобы сбить спесь. Высокомерный ублюдок.
- Я не буду вставать на колени, – решительно заявляет Мерлин. Ему нет нужды скрываться, какая разница, когда тебя убьют: сейчас или через пару месяцев, когда ты надоешь, как постельная игрушка.
Халиф хмурится и поднимается с трона, спускается вниз, по пути вытаскивая из ножен ятаган. В следующее мгновение острие приставлено к горлу Мерлина. Мужчина напротив него ждет ответной реакции: страха, просьб не убивать, мольбы о пощаде. Для Мерлина нет слова «назад»; может, его купили как шлюху, посадили в золотую клетку и дарят подарки, но гордость в нем все равно осталась. Его выкрали и продали. Здесь он точно никому ничего не должен. Тем более, это не его страна, не его народ и не его правитель! Так какого черта?!
- Ты меня не боишься? – спрашивает Артур, сильнее надавливая на острие. Горло жжет, но крови нет.
- Нет. Лучше расстаться с жизнью, будучи свободным, чем прятаться, скукоживаться, забиваться в щель, – без малейшего страха в голосе произносит Мерлин.
Артур опускает клинок и, вернувшись на трон, дает знак рукой, что все могут подняться.
Мерлин так и стоит перед ним, не склонив головы, ждет. Судя по всему, Халифа забавляет это представление.
- Сколько тебе лет?
Парень моргает пару раз, как растерявшийся ребенок. Он ждал приказа арестовать и казнить, но никак не обычного, такого привычного при знакомствах вопроса.
- Девятнадцать, – произносит юноша.
- Откуда ты родом? - вопрос, который Артур однажды задавал, но так и не получил ответа. Видимо не теряет надежды.
- Не помню, – вновь врет Мерлин.
Артур в немом удивлении приподнимает бровь, но более ничего не говорит. Он подзывает к себе Ланселота и что-то шепчет ему на ухо. Визирь молча кивает.
Ланселот кланяется и возвращается к Мерлину.
- Тебя проводят в покои Великого Халифа, – спокойно произносит Ланселот и подает знак Гавейну.
- Идем, – коротко бросает мужчина и, поклонившись Артуру, шагает к выходу из зала. Мерлин продолжает стоять, так и не сдвинувшись с места. Брови Халифа резко взлетают вверх. Он недоволен.
- Ты хочешь о чем-то попросить?
Мерлин усмехается и уходит, так и не удостоив Артура ответом, зная, что это взбесит Халифа сильнее, чем прилюдные пререкания.
Гавейн ведет Мерлина молча, хотя юноша видит, что мужчина что-то хочет сказать, держится из последних сил. Однако, подойдя к покоям Халифа, Гавейн все-таки не выдерживает.
- Думаю, что тебе стоит смириться со своей участью, он не отпустит тебя, если ты надеешься на это. Артур не сдается так просто, ему нравится ломать людей. Все непокорное притягивает. Даже после того, как он наиграется, ты не получишь свободы, будешь сидеть радовать глаз. В этой стране так принято… – открывая двери в комнаты, спокойно говорит мужчина.
Мерлин опускает голову.
- Почему он не поселил меня в гарем, к другим своим любовникам?
- У Артура нет гарема вот уже больше пяти лет…
Мерлин вскидывает голову и вопросительно смотрит на мужчину. Тот добродушно улыбается. Гавейн больше ничего не говорит, просто рукой указывает Мерлину зайти в покои и закрывает за ним дверь, когда тот оказывается внутри.
Комнаты, безусловно, достойны Халифа: шелковые занавески, дорогие ковры на полу и стенах, курильница с благовониями и баночки с маслами. На столе блюда с фруктами и вино в золотом кувшине с драгоценными камнями. Рядом стоят две чаши, инкрустированные жемчугом. Роскошь во всех её проявлениях.
Мерлину душно, он снимает надетый на него кафтан и кидает его в кресло, оставшись в одних шароварах. Ему хочется оказаться как можно дальше отсюда, но, увы, это невозможно. Браслет на ноге скрипит, как только магия пытается вырваться. Мерлин принюхивается и чувствует знакомый и такой любимый запах - гортензии. Юноша подходит к огромной кровати с атласным балдахином и видит лепестки цветов, разбросанные по покрывалу.
- Нравится?
Мерлин резко оборачивается - Артур уже сидит в кресле, держа в руках его кафтан. Халиф встает, откладывает ненужную тряпку и, подойдя к кувшину, наливает две чаши. Одну он протягивает Мерлину. Юноша молча принимает её, едва коснувшись пальцами запястья Артура.
- Что ты хочешь? – вопрос крайне глупый, но сил терпеть эту гнетущую тишину больше нет.
Халиф садиться обратно в кресло и указывает Мерлину на подушку напротив него. Пару минут юноша раздумывает, но все же садиться.
- Ты владеешь магией. По слова Гаюса, ты очень сильный колдун, – отпивая из своей чаши, говорит Артур. Мерлин опускает взгляд и видит свое отражение в вине: его лицо искажено отвращением, вот только не понятно к кому. Ответа он снова не получил.
- Да, вот только какое тебе до этого дело, О, Великий Халиф?
Артур смеется от души, а Мерлин тяжелым взглядом смотрит на веселящегося мужчину, не понимая причину столь бурной радости.
- Ты, право, стоишь тех денег, что я за тебя заплатил. Еще ни один человек не произносил мой титул так, как будто выплевывает сгнившие финики.
Мерлин усмехается.
- Рано или поздно все происходит впервые, – тихо говорит маг.
Артур ставит чашу на стол рядом с креслом.
- Впрочем, я прощаю тебе эту вольность. – Артур делает жест рукой, выказывая свое расположение к собеседнику.
- Так чем же я заслужил столь доброе отношение к себе?
- Я купил тебя как наложника, однако, согревать мою постель по своей воле ты не намерен, как я понимаю. – Артур накланяется вперед, так, что Мерлин может почувствовать запах сандала, исходящий от него.
- Нет, впрочем, ты можешь меня заставить, я ведь всего лишь вещь, за которую ты заплатил деньги.
Артур хмурится. Дерзить ему смеют немногие.
- Для меня более ценно, что ты владеешь магией, поэтому, можешь не беспокоится, у меня нет нужды в тебе, как в постельной игрушки. В моей стране достаточно людей желающих разделить со мной ложе, не важно, мужчина или женщина, они почтут это за честь.
- Я за них безумно рад, - холодно кидает в ответ Мерлин.
- Да как ты смеешь! - вскакивает Артур – Я позволил тебе больше, чем визирю и хаджибу вместе взятым, а ты ведешь себя, как неблагодарный щенок! Одно мое слово и тебя отправят моим солдатом на забаву!
Мерлин злится. Его унижают и оскорбляют, заставляют почувствовать себя ничтожеством.
- Я не просил этого! Это была твоя прихоть!
Магия рвет и мечет, внутри горячо, грудь сдавливает. Голова снова начинает болеть, и волшебник, закашливаясь кровью, теряет сознание.
Мерлин видит дворцовый сад и маленькую темноволосую девочку, которая прячется за кустом с гортензиями. Она смеется и что-то восторженно кричит. А еще он видит Артура, улыбающегося кому-то. Халиф ловит девчонку на руки, маленькая проказница заливается смехом и машет рукой туда же, куда смотрит Артур. В глазах обоих непередаваемое счастье…
Сознание возвращается медленно, но болезненно. Снова эта боль в груди и головокружение. Магия, кажется, успокоилась, но Мерлину от этого не легче - браслет все так же сдавливает щиколотку.
- Мой Повелитель, полагаю, он приходит в себя. – голос Гаюса маг узнает сразу. Старик гремит своими склянками.
- Хорошо Гаюс, оставь нас. – Артур, несомненно, Артур. Вот только, что он здесь делает, у Халифа так мало дел, чтобы сидеть с припадочными, думает про себя Мерлин.
- Я знаю, что ты очнулся. Можешь не притворяться.
Маг открывает глаза, потолок плывет, а тело жутко ломит. Артур стоит рядом.
- Я все еще у тебя в покоях? – интересуется юноша и пытается сесть, но тут же вновь падает вниз на подушки, ему все еще нехорошо.
- Да, переносить тебя нет смысла, теперь ты будешь каждую ночь проводить здесь, – усмехается Халиф и садится на край кровати. Мерлин зажмуривается, когда Артур прикасается к нему, чужая рука медленно очерчивает линию скул и спускается к губам. Большой палец проводит по нижней, стирая с неё капельки настойки, которую Гаюс давал юноше, пока тот был без сознания. Потом опускается на шею.
Мерлин отворачивается, давая понять Артуру, что ничего кроме отвращения он не испытывает.
- Тебе, правда, так противно?
Маг молчит. Ему нечего сказать. Он вспоминает сон, видение или что это вообще было, пока он был без сознания? И ему становится не по себе, но причину такого поведения он сам не понимает…
Артур выжидающе смотрит на него.
- Что же ты готов сделать, лишь бы не ложиться под меня?
Мерлин резко поворачивает лицо к Артуру и впивается в него острым взглядом, пытаясь понять, шутит его собеседник или нет. Но лицо Халифа серьезно. Мерлин понимает, что Артур может заставить его, приказать, сломать, унизить и растоптать.
- Я могу рассказывать сказки, – выдает Мерлин раньше, чем осмысливает свои слова. После он в немом ужасе смотрит на Артура, понимая, что большего бреда он в своей жизни не говорил.
Халиф пару секунд сидит с каменным лицом, а потом прыскает от смеха. Мужчина хватается за живот и смеется: если бы он мог то, наверное, катался бы еще и по полу, но Халиф пытается держать себя в руках. Мерлин краснеет, его щеки горят, но он упорно пытается сохранить последние остатки достоинства.
- И нечего смеяться, я, между прочим, лучший сказочник, которого ты когда-либо видел! - вздернув нос, говорит волшебник, скрестив руки на груди и пытаясь придать себе важный вид, но получается у него из рук вон плохо.
Артур кивает. Он наклоняется к Мерлину, касаясь своими губами мочки уха мага, тот вздрагивает от странных ощущений и горячего дыхания. Не то чтобы ему было так уж неприятно, скорее непривычно…
- Ну что ж, мой сказочник, раз так, тогда ты будешь каждую ночь рассказывать мне сказки. И как только твои познания в этом искусстве закончатся, ты станешь моим…
Мерлин охает от такой наглости и отпихивает от себя Артура, приподнимаясь на локтях.
- Я могу вечно их рассказывать! – с жаром выдает он. Щеки пылают.
Артур встает с кровати и вновь пожимает плечами.
- Нисколько в этом не сомневаюсь.
Халиф обходит ложе и встает у Мерлина в ногах. Он откидывает одеяло и касается магического браслета, обруч расстегивается. А Мерлин охает от нахлынувшего ощущения свободы. Такого облегчения маг давно не испытывал. Магия больше не пытается прорваться наружу.
- Сильно не обольщайся. Я снял его потому, что он душит твою магию, а она душит тебя, ты из-за этого можешь умереть. Мне не хотелось бы потерять столь занятный «цветок», прежде, чем я сорву его. Я заплатил за тебя больше, чем за своего любимого скакуна.
Мерлин вскидывает руку и хочет отбросить Артура к стене, глаза вспыхивают золотом, но мужчина продолжает стоять на месте, разглядывая лохматого мага с красными от гнева щеками.
- Это бесполезно, я был рожден при помощи магии, поэтому на меня она не действует. Лучше побереги силы.
Юноша падает на подушки с глухим стоном полного поражения, а Артур тем временем вновь садится возле него. За окнами начинает брезжить рассвет. Халиф тяжело вздыхает.
- Думаю, что на сегодня мы закончили. Однако…
Артур поднимает лицо Мерлина за подбородок.
- ... Весь дворец думает, что ты уже познал страстность моей любви, поэтому теперь каждую ночь ты будешь проводить в моих покоях, не смей без моего разрешения разговаривать с другими мужчинами или женщинами, кроме Гаюса, Гавейна и Ланселота, иначе мне придется согласно закону приказать высечь тебя на дворцовой площади. Не смей покидать дворец без моего ведома, и никогда, слышишь, никогда не пытайся сбежать! Магия тебе, возможно, и поможет, но я найду тебя и убью. Я не отпускаю то, что мне принадлежит по праву. И еще не используй свой дар слишком часто, тебя и так здесь боятся, маги в моей стране в большинстве своем имели злые намерения, поэтому к ним почти никто не испытывает доверия.
Артур коротко целует Мерлина в губы и поднимается с кровати прежде, чем маг успевает что-либо сделать.
- Готовься, вечером я жду увлекательную сказку, чтобы она отняла у меня ровно столько сил, сколько отнимает хорошее занятие любовью… не разочаруй меня, мой сказочник…
Халиф, довольный, выходит из покоев, что заставляет Мерлина только тихо застонать в подушку. Ему предстоит тяжелое бремя…
Вечер наступает слишком быстро. Мерлин сидит в покоях Артура и ждет. Халиф занят, у него сегодня был Верховный совет, на котором присутствовали все вельможи города. Недавно собрали харадж и закончили продажу масел в соседние страны, прибыль нужно подсчитать и распределить, городу необходимы эти деньги.
Мерлин надеется, что Артур слишком устанет, чтобы слушать его трескотню, и отпустит его спать. Размышления юноши прерывает вошедший в покои Халифа Ланселот. Мужчина кланяется.
- Прошу тебя пройти со мной. Халиф утомлен, он сейчас в большой купальне и желает тебя видеть.
Мерлин сглатывает, судьба явно настроена против него. Ланселот терпеливо ждет.
- Идем. Как ранее говорил Гавейн, терпение Халифа небезгранично, – поторапливает парня визирь.
Мерлин поднимает с подушек и следует за мужчиной, выбора у него все равно нет. Ланселот ведет юношу по коридорам дворца, встречающиеся им слуги почтительно кланяются и тут же отшатываются, стоит наложнику пройти рядом ними.
- Они, правда, считают меня чудовищем? – негромко спрашивает маг.
- Думаю, они просто не знают, как реагировать на тебя. До тебя во дворце не было магов. Отец Артура, Халиф Утер, да вознесет его Аллах, ненавидел магов, поэтому только после его смерти таких как ты перестали предавать смерти на костре. Артур считал несправедливостью убивать невиновных, хотя, встречались и такие которым и смерти было мало за их грехи.
Мерлин внимательно смотрит на идущего рядом визиря. Он молод, красив, но на его плечах огромный груз. Брови мужчину постоянно сдвинуты на переносицу, он хмурится, как столетний старец.
- Гавейн говорил, что у Халифа нет гарема, почему? – Вопрос вырывается непроизвольно. Любопытство берет свое.
Ланселот останавливается и внимательно смотрит на юношу.
- Гавейн слишком много болтает.
Мерлин кивает, скорее себе, чем собеседнику. Хаджиб и правда, еще тот болтун. За прошедший день, этот весельчак четыре раза наведывался в покои к Мерлину и трепал всякую чушь, которую Мерлин в большинстве своем даже не помнит. Смеялся и нагловато воровал виноград из чаши, которую магу принесли слуги еще утром. Пару раз мужчина попытался спровоцировать наложника поколдовать, но юноша, смекнув что к чему, упорно не поддавался на провокации.
- И все же, неужели это такая тайна? – не унимается Мерлин, продолжая идти вслед за Ланселотом.
Визирь тяжело вздыхает.
- Нет, весь город знает причину, просто никто не смеет её называть, люди не хотят лишиться языка.
- Ты, видимо, тоже ценишь этот орган, которым Гавейн не может держать за зубами, – задумчиво говорит Мерлин.
Визирь хмыкает и впервые складка между бровей исчезает. Лицо становиться мягче, добродушнее. И этого хватает, чтобы юноша почувствовал себя комфортнее в его присутствии.
- Ценю, Мерлин. Мне тоже тогда досталось, я предпочитаю не вспоминать былые времена. Если так уж хочешь узнать, поговори с нашим хаджибом. Он трепло еще то, за пару чаш с вином и вазу винограда расскажет тебе даже то, что не знают и дворцовые служанки.
Маг неуверенно улыбается.
- Мы пришли. – Ланселот открывает перед юношей дверь, из которой тут же начинает валить белый пар.
- Там что, жерло вулкана? – ужасается маг. Он терпеть не может жару.
Визирь только кланяется. Он делает рукой знак войти. Мерлин молча заходит внутрь, понимая, что разговор окончен.
Слуги подают Мерлина полотенце и забирают одежду. Обвязав тряпицу вокруг пояса, юноша проходит вглубь купальни. В самом центре огромный бассейн, от которого и идет ненавистный пар.
- Присаживайся, сказочник, – раздается насмешливый голос с другой стороны бассейна. Мерлин различает человеческий силуэт.
- Уже иду, мой Халиф! – язвительно откликается Мерлин, а про себя желает, чтобы этот ублюдок сварился заживо.
Артур сидит у бортика, по грудь погруженный в воду. На краю стоят кувшин с вином и блюдо с фруктами. Рядом лежит голубая подушка, Мерлин печально вздыхает. Артур ждал его. Не было и шанса избежать сегодняшней ночи.
Халиф расслаблен, он отдыхает после тяжелого дня.
- Ну и какую сказку ты сегодня мне расскажешь, маг.
Мерлин молча садится. Он предпочел бы больше никогда не видеть этого человека.
- Терпение благодетель. Мудрость немногословна, мой повелитель.
Брови Артура вопросительно поднимаются.
- А ты мудр?
- А ты? – спокойно парирует Мерлин. Еще в детстве его ругали за привычку отвечать вопросом на вопрос.
Артур глубоко вздыхает, опустив голову на подложенное под шею полотенце, и прикрывает глаза. Во всем теле чувствуется приятная истома, мышцы немного болят после тяжелого дня - совет был слишком долгим.
- Не знаю, мудрость редкое явление в нашем мире. Мудрость приходит к старости.
Мерлин внимательно смотрит на собеседника – Артур, кажется, спокоен как никогда.
- Да, но иногда старость приходит одна, поверь мне, – саркастически усмехается маг. Артур кивает, соглашаясь. Он тоже знает немало тому примеров.
- Так ты мудр, Мерлин?
- Не волнуйся, даже если и так, тебе ничего не грозит. Мудрость не заразна…
Артур фыркает, всем своим видом показывая, что Мерлин скорее дурак, чем мудрец.
- Ты пытаешься заболтать меня и оставить без сказки на ночь? – Артур берет кувшин и наливает в пустую чашу вина. Юноша молча принимает дар. Вино сладкое, терпкое, как раз то, что надо.
- Что вы, я просто учу вас терпению, мой Повелитель! – нравоучительно произносит маг.
Артур хмыкает. Ему нравится, как Мерлин дерзит, пытаясь спрятать свою уязвимость перед ним.
- Полагаю, что Гавейн рассказал тебе, насколько я нетерпелив. И если это не смогли исправить до тебя, с чего ты решил, что тебе под силу?
Волшебник прикрывает глаза и, когда он распахивает их, то золото затапливает синюю радужку. Артур вздрагивает. Пар в купальне рассеивается, и вода начинает покрываться коркой льда. Халиф не двигается. Лед останавливается у его груди и тут же начинает таять, превращаясь снова в густой белый пар. Через пару секунд вода опять пышет жаром.
- Думаю, что я именно этим и отличаюсь. Немногие будут осознанно колдовать при великом Халифе, не боясь быть казненными за столь непростительную смелость. – Голос мага спокоен, ни капли страха или сомнения.
Нет, все же интересная досталась игрушка, похожая на дорогую шкатулку с секретом - где не тронь, всюду замок. Этот юноша понравился мужчине еще тогда, на площади. Он был необычен для жителей этих мест. Если бы Артур знал, что за экзотической внешностью скрывается не менее своеобразный характер, он, пожалуй, заплатил бы больше. Мерлин не пресмыкается перед ним, не трясется за свою шкуру, не просит богатств и власти. Все чего хочет этот маг – свободы. Артуру понятно это стремление, он сам хотел бы быть свободным. Но власть накладывает определенные обязательства, он обещал быть достойным сыном своего отца, достойным Халифом своей страны и верным своему богу.
Мерлин смотрит на Артура и видит, что тот о чем-то задумался: черты лица мужчины напряжены, брови сошлись на переносице.
- Полагаю, что сказка подождет до спальни? – вырывая Халифа из раздумий, спрашивает юноша. Ему уже становится не по себе от жары, царящей в купальне.
- А? Да, подождет.
Артур поднимается из воды и несколько слуг надевают на него халат. Мерлину приносят его шаровары и кафтан. Юноша без тени стеснения снимает полотенце и одевается, делая вид, что не замечает довольного взгляда Халифа.
Ночь уже вошла в свои права, на небе полно звезд, а ночной ветер дарит прохладу. Маг любит такие ночи, когда тихо и спокойно. Артур, идущий рядом, искоса поглядывает на спутника. Слуги открывают перед ними двери, а стража вытягивается по струнке. Подойдя к покоям, они видят Гавейна. Мужчина держит в руках какой-то сверток. Хаджиб кланяется. Артур жестом отсылает слуг. Втроем они, молча, заходят в комнаты.
- Что случилось, иначе ты не посмел бы потревожить меня в такой час. – Халиф недоволен. Гавейн улыбается, впрочем, думает Мерлин, это его нормальное состояние.
- Я хотел пожелать тебе доброй ночи, О, Великий Халиф! И принес миндальное масло, которое только привезли. Подумал, что вам оно обязательно пригодиться, – ухмыляясь, произносит хаджиб и кладет сверток на стол подле ложа Халифа.
Артур начинает злиться, сегодняшняя выходка этого парня явный перебор. Он позволяет этому повесе слишком много. Гавейн пьет, постоянно меняет женщин, что греха таить, не всегда следует заповедям Аллаха. Если бы кто-то другой посмел вести себя подобном образом, то давно бы уже сидел в темнице на воде и хлебе. Халифу пришлось смириться, что к военному таланту Гавейну при рождении в придачу к отваге и доблести досталось дебоширство, язвительность и полное отсутствие дисциплины.
Но сегодня Халиф не намерен спускать такое хаджибу. И прежде, чем Артур успевает открыть рот, Мерлин влезает в разговор, желая пресечь перебранку на корню.
- И мы рады пожелать тебе доброй ночи, уважаемый хаджиб. Пусть твои сны будут так же сладки как персики из садов Халифа.
Мерлин улыбается, Гавейн ухмыляется, а Артур начинает чувствовать себя лишним.
Мужчина кланяется и уходит. Артур разворачивается к магу и голосом, полным яда, выдает:
- Я смотрю, ты хорошо поладил с Гавейном. Смотри, как он тебя слушается.
Юноша лишь пожимает плечами. Он не видит в этом ничего дурного.
- Немного. Гавейн хороший человек.
Артур прищуривается. Ему не нравится, что Мерлин позволяет себе подобное. Он, в конце концов, всего лишь постельная грелка, к тому же, крайне плохая, если судить по степени удовлетворенности Артура.
- В следующий раз держи язык за зубами, пока тебе не спросят, – жестко отрезает Халиф и добавляет:
- Пора выслушать твою сказку. Я уже устал ждать.
Артур хватает Мерлин за руку и тянет к кровати. Маг плюхается на мягкое ложе, а потом отодвигается к изголовью, вытянув ноги. Артур, недолго думая, кладет голову ему на колени.
- Эй! – возмущается волшебник.
- Я могу слушать в той позе, в какой пожелаю. И прекрати со мной пререкаться, если не хочешь оказаться на площади у столба.
Мерлин надувается, но не пытается спихнуть голову Артура с колен.
- Ну что ж тогда, позволь рассказать тебе одну из сказок твоего народа…
Халиф кивает. И поймав глазами взгляд Мерлина добавляет:
- Начинай, мой сказочник, я слушаю…
- Господин мой, – сказал юноша, – знай, что мой отец был царём этого города, и звали его Махмуд, владыка чёрных островов. Он жил на этих четырех горах и царствовал семьдесят лет; а потом мой отец скончался, и я стал султаном после него. И я взял в жены дочь моего дяди, и она полюбила меня великой любовью, так что, когда я отлучался от неё, она не ела и не пила, пока не увидит меня подле себя. Она прожила со мною пять лет, и однажды, в какой-то день, она пошла в баню, и тогда я велел повару поскорее приготовить нам что-нибудь поесть на ужин; а потом я вошёл в этот покой и лёг там, где мы спали, приказав двум девушкам сесть около меня: одной в головах, другой в ногах. Я расстроился из-за отсутствия жены, и сон не брал меня – хотя глаза у меня были закрыты, душа моя бодрствовала. И я услышал, как девушка, сидевшая в головах, сказала той, что была в ногах:
- «Бедный наш господин, бедная его молодость! Горе ему с нашей госпожой, этой проклятой шлюхой!»
– «Да, – отвечала другая, – прокляни Аллах обманщиц и развратниц! Такой молодой, как наш господин, не годится для этой шлюхи, что каждую ночь ночует вне дома». А та, что была в головах, сказала: «Наш господин глупец, он опоён и не спрашивает о ней. А она, напоив его питьём, надевает свои одежды, умащается и уходит от него и пропадает до зари. А потом приходит и курит чем-то под носом у нашего господина, и он пробуждается от сна».
И когда я услышал слова девушек, у меня потемнело в глазах, и я едва верил, что пришла ночь. И моя жена вернулась из бани, и мы разложили скатерть и поели. Посидели, как обычно, некоторое время за беседой, а потом она потребовала питьё, которое я пил перед сном, и протянула мне кубок, и я прикинулся, будто пью его, в ту же минуту лёг и стал храпеть, как будто я сплю. И вдруг моя жена говорит: «Спи всю ночь, не вставай совсем! Клянусь Аллахом, ты мне противен, и мне ненавистен твой вид, и душе моей наскучило общение с тобой, и я не знаю, когда Аллах заберёт твою душу».
Она поднялась и надела свои лучшие одежды и надушилась курениями, и, взяв мой меч, опоясалась им, открыла ворота дворца и вышла. И я поднялся и последовал за нею, а она вышла из дворца и прошла по рынкам города и достигла городских ворот, и тогда она произнесла слова, которых я не понял, и замки попадали, и ворота распахнулись. И моя жена вышла, и я последовал за ней. Он пришла к хижине на окраине города и зашла внутрь А я влез на крышу хижины и посмотрел сверху – и вдруг вижу: дочь моего дяди подошла к чёрному рабу, лежащему на кровати, поцеловала перед ним землю, и раб поднял голову и сказал: «Горе тебе, чего ты до сих пор сидела? У нас были наши родные – чёрные – и пили вино, и каждый ушёл со своей женщиной, а я не согласился пить из-за тебя».
«О, господин мой,, о прохлада моих глаз, – отвечала она, – разве не знаешь ты, что я замужем за сыном моего дяди и мне отвратителен его вид и ненавистно общение с ним!».
«Ты лжёшь, проклятая! – воскликнул раб. – Клянусь доблестью чёрных, если ты ещё раз засидишься дома до такого времени, я с того дня не накрою твоего тела своим телом».
И когда я услышал его слова, мир покрылся передо мною мраком, и я сам не знал, где я нахожусь. Она сняла с себя платье и рубаху, а потом подошла и легла с рабом на тростниковые обрезки и, обнажившись, забралась к нему под тряпки и лохмотья. И когда я увидел, что делает дочь моего дяди, я перестал сознавать себя и, спустившись с крыши хижины, вошёл и взял меч, который принесла с собой дочь моего дяди, и обнажил его, намереваясь убить их обоих. Я ударил сначала раба по шее и подумал, что порешил с ним…»
И Мерлина застало утро, и он прекратил дозволенные речи. Артур спал крепким сном, окутанный дымкой сказки…
Вечером Мерлина опять привели к Артуру.
Халиф ходит из угла в угол, всем своим видом показывая нетерпение. Гавейн, ранее заходивший к Мерлину, поведал, что Артур весь день сидел как на иголках и постоянно всех торопил, что дико раздражало визиря, пунктуального по всем вопросам и не терпящего суеты.
- Мерлин! Почему ты прервал сказку!?
- Ты заснул, и, к тому же, наступило утро. А я обещал рассказывать только ночью, мой Повелитель, – улыбается маг. Если так пойдет и дальше, он сможет удушить Артура любопытством до смерти и сбежать.
Как и в прошлую ночь, Халиф успокаивается и, снова положив голову Мерлину на колени, велит продолжить не оконченный рассказ…
- Когда я ударил раба, чтобы отрубить ему голову, я думал, что убил его. Он испустил громкое хрипение, и моя жена зашевелилась, а я повернул назад, поставил меч на место, пошел в город и, войдя во дворец, пролежал в постели до утра. И дочь моего дяди пришла и разбудила меня; и вдруг я вижу - она обрезала волосы и надела одежды печали. И она сказала: "О, сын моего дяди, не препятствуй мне в том, что я делаю. До меня дошло, что моя матушка скончалась и отец мой убит в священной войне, а из двух моих братьев один умер ужаленным, а другой свалился в пропасть, так что я имею право плакать и печалиться". И, услышав ее слова, я смолчал и потом ответил: "Делай, что тебе вздумается, я не стану тебе прекословить".
И она устроила себе комнату для печали и выстроила посреди нее гробницу с куполом, вроде склепа, а потом она перенесла туда раба и поселила его там. Так прошли три года, дочь моего дяди стала каждый день ходить к нему утром и вечером, и спускалась под купол, и плакала, и причитала над ним, и поила его вином и отварами по утрам и по вечерам.
А однажды я вошел к ней, разгневанный чем-то, что со мной произошло, и нашел дочь моего дяди у могилы под куполом, и она говорила: "О, господин мой, почему ты мне не отвечаешь?
И, услышав ее слова, я стал еще более гневен, чем прежде, и воскликнул: "Ах, доколе продлится эта печаль!»
И когда дочь моего дяди услышала эти слова, она вскочила на ноги и сказала: "Это ты сделал со мной такое дело и ранил возлюбленного моего сердца и причинил боль мне и его юности.
- "Да, это сделал я!" - отвечал я, и, взяв меч в руку, я обнажил его и направил на мою жену, чтобы убить ее. Но она, услышав мои слова и увидав, что я решил ее убить, засмеялась и крикнула: « Стань по моему колдовству наполовину камнем, наполовину человеком!»
И я тотчас же стал таким, как ты меня видишь, и не могу ни встать, ни сесть, и я ни мертвый, ни живой. Потом она заколдовала город и все его рынки и сады. А жители нашего города были четырех родов: мусульмане, христиане, евреи и маги, и она превратила их в рыб: белые рыбы - мусульмане, красные - маги, голубые - христиане, а желтые - евреи. А четыре острова она превратила в горы, окружающие пруд. И, кроме того, она меня бьет и пытает, и наносит мне по сто ударов бичом, так что течет моя кровь и растерзаны мои плечи. И завтра, с утра, она придет".
- "Клянусь Аллахом, - воскликнул царь, - я не премину сделать доброе дело».
После этого царь сел, и они с юношей беседовали до наступления ночи и легли спать; а на заре царь поднялся и снял с себя одежду и, обнажив меч, направился в помещение, где был раб .Он ударил его один раз и убил. Взвалив его на спину, бросил в колодец, бывший во дворце. А потом он вернулся и, закутавшись в одежды раба, лег в гробницу, и его меч был с ним.
И через минуту явилась проклятая колдунья и, как только пришла, сняла одежду с сына своего дяди и, взяв бич, стала бить его. А потом она надела на него одежду и после этого спустилась к рабу с кубком вина и чашкой отвара. И стала плакать и стонать и сказала: "О, господин мой, скажи мне что-нибудь, о, господин мой, поговори со мной!»
И царь понизил голос и заговорил заплетающимся языком на наречии черных и сказал: «О, проклятая, разве ты заслуживаешь, чтобы с тобой кто-нибудь говорил?"
- "А почему же нет?" - спросила женщина.
-"Ты весь день терзаешь своего мужа, а он зовет на помощь и не дает мне спать от вечера до утра, проклиная тебя и меня. К тому же, каждую ночь, когда наступает полночь, рыбы поднимают головы и взывают о помощи и проклинают меня и тебя. Вот причина, мешающая моему выздоровлению. Иди же освободи их скорее и приходи, возьми меня за руку и подними меня. Здоровье уже идет ко мне, - сказал царь. - Они меня обеспокоили и повредили мне, и если бы не это, я бы, наверное, поправился. Вот что мешало мне тебе ответить".
- "С твоего разрешения я освобожу их от этого", - сказала женщина. И царь отвечал ей: "Освободи и дай нам отдых".
Колдунья взяла чашку, наполнила ее водой и проговорила над нею что-то, и вода в чашке запузырилась, и забулькала, и стала кипеть, как кипит в котле на огне. Потом женщина обрызгала водой юношу и сказала: "Заклинаю тебя тем, что я произнесла и проговорила; если ты стал таким по моему колдовству и ухищрению, то измени этот образ на твой прежний". И вдруг юноша встряхнулся и встал на ноги, и он обрадовался своему освобождению и воскликнул: "Свидетельствую, что нет бога, кроме Аллаха!" А она сказала: "Выходи и не возвращайся сюда, иначе я тебя убью!" - и закричала на него; и юноша вышел. А потом она радостная побежала, и вышла к пруду, и взяла оттуда немного воды..."
И Мерлина застало утро, и он прервал свой рассказ. Всю ночь Артур старался не заснуть, упорно тер глаза и велел не останавливаться. Во сне Халиф выглядел скорее мальчишкой, чем взрослым мужчиной. Его лицо было спокойно и безмятежно, как вода в озере.
Артур спал, убаюканный речами своего сказочника.
Мерлин был у себя в покоях, когда к нему зашел Артур, точнее сказать влетел. Мужчина тут же схватил юношу и поволок за собой. Маг спотыкался, но руку выдернуть не пытался, хотя от крепкой хватки её начало саднить.
Уже в покоях, за закрытыми дверьми, Халиф прижал парня к стене и крепко поцеловал, сминая губы и прижимая руки к стене за головой. Мерлин забился, вырываясь: глаза сверкнули золотом, но это не помогло. Хватка стала только крепче.
- Если ты сегодня не закончишь свою сказку, завтра я забуду свое обещание и овладею тобой, – сквозь зубу процедил Артур.
Мерлин испуганно сглотнул.
- Когда ты засыпаешь, нет смысла продолжать историю. Ты её все равно не слышишь.
Артур прищуривается. Маг задыхается, ему жарко. Тело Халифа прижимает его к стене, юноша чувствует, как быстро бьется сердце Артура. На лице ходят жвалки, Халиф в бешенстве.
- Я жажду услышать конец, – кидает Артур и начинает постепенно успокаиваться. Мужчина понимает, что злостью он ничего не добьется. Мерлин не тот человек, которого можно напугать подробным образом.
Артур отпускает мага. Юноша, молча, подходит к кровати, садится и приглашающим жестом указывает на колени. Сегодня Мерлин чувствует, что лучше не играть с огнем. Непокорность может дорого ему стоить. Артур ложиться, чтобы услышать окончание истории…
«Колдунья взяла из пруда немного воды и проговорила над нею слова непонятные, - и чары оставили жителей города: торговцы стали продавать и покупать, и всякий принялся за свое ремесло, и острова вновь сделались такими, какими были.
И после этого женщина-колдунья тотчас же пришла к царю и сказала ему: "О, любимый, подай мне твою благородную руку и встань". И царь отвечал неслышным голосом: "Подойди ко мне ближе!" И когда она подошла вплотную, царь обнажил меч и ударил ее в грудь. А потом вышел, и увидел заколдованного юношу, который стоял в ожидании его, и поздравил его со спасением. Юноша поцеловал царю руку и поблагодарил его и обещал верно служить ему. И они обнялись, обрадованные до крайности, а потом пошли и пришли во дворец; и юноша, приказал вельможам своего царства снарядиться в путешествие и приготовить припасы. Юноша выступил с султаном, сердце которого пылало от тоски по его городу.
Уже у города войска, увидев своего царя, облобызали перед ним землю и поздравили его с благополучным прибытием. И царь вошел и сел на престол, а потом он обратился к визирю и рассказал ему все, что случилось с юношей, и визирь, услышав о том, что с ним произошло, поздравил его со спасением.
Артур медленно закрывает глаза, он улыбается. Сказка рассказана, можно немного отдохнуть. Уже проваливаясь в сон, мужчина слышит:
- Но это ничто по сравнению с тем, что случилось с батраком. Но это, мой Халиф, совсем другая история…
продолжение следует...
Автор: Wild19
Гамма: медведики
Бета: San_Sara
Фендом: Merlin BBC
Пейринг: Артур/Мерлин
Рейтинг: PG-15
Жанр: AU
Самарри: Тонкое дело - восток...
От автора:
Сказка первая - про неверную жену и заколдованного юношу....
читать дальше Веревки нещадно режут руки. От стальных обручей на ногах уже появились ссадины и кровоподтеки. Плащ нещадно трет кожу в свете палящих солнечных лучей. Глаза закрывает черная повязка, но видеть не обязательно. Мерлин знает, что он в центре Багдада, на базарной площади, где ежедневно продают рабов. И он не исключение. Юноша чувствует, как человека, стоящего рядом с ним, уводят, а значит, он следующий.
- А теперь я покажу вам настоящий цветок. Он привезен мной из одной далекой страны на западе, где горы выше самых высоких дюн.
Мерлина поднимают с колен и выводят в центр помоста, он слышит, как толпа перешептывается.
- Так уж цветок…
- Да что мы еще не видели?
- Старый прохвост опять хочет нажиться, продавая людей…
- Интересно, сколько он за него потребует…
- Неужели он так красив…
Торговец все продолжает набивать цену товару:
- Его кожа белее снега, что выпадает в заморских странах. Глаза цвета ночного неба обрамлены черными пушистыми ресницами. Вы в жизни не лицезрели более красивого юношу…
Плащ снимают, и Мерлин слышит, как люди на площади замолкают. Шепот стихает, уступая место восторженным вздохам. Он не понимает, почему он такая диковина: в его стране у многих белая кожа, темные волосы и голубые глаза. Спустя пару мгновений исчезает и повязка. Глаза режет яркий свет, он щурится, но через пару минут, привыкнув, он широко распахивает их, смотрит на людей: смуглые, темноглазые, с волосами цвета охры - они, ни капли не похожи на тех, кого Мерлин видел все девятнадцать лет своей жизни.
Работорговец хватает его за волосы и задирает ему голову, чтобы толпа могла лучше рассмотреть товар:
- Посмотрите на это чудо, начальная цена пятьдесят золотых! Кто даст больше?
Мерлину жарко, солнце нещадно палит, обжигая его кожу. Сквозь туман в голове он слышит, как его покупают.
- Шестдесят!
- Семьдесят…
- …
-… Двести сорок!
- Кто больше! – кричит довольный торговец.
- Две тысячи! – раздается громкий голос. Толпа расступается, все падают на колени. Мерлин поднимает взгляд и видит молодого мужчину на коне, одетого в расшитый золотом кафтан и красный тюрбан, позади него еще двое, но лица расплываются от жары. Мужчина спрыгивает с коня и идет к помосту неспешным шагом. Мерлин начинает проваливаться в темноту, последнее, что он видит - это пронзительные глаза, цвета летнего неба, внимательно изучающие его.
Мерлину кажется, что он куда-то плывет. Голова шумит, невыносимый жар поедает его изнутри, а всепоглощающий холод давит снаружи. Сквозь пелену беспамятства он слышит чьи-то голоса, шорохи, звон посуды и крики, он не знает, кто кричит, но мужской голос приятно ласкает слух, даже когда громко выказывает свое недовольство. Мерлин хочет открыть глаза и увидеть обладателя, но сил нет даже на такую малость. Ему хочется заснуть, но боль пронизывающая каждый уголок его тела, не дает даже забыться. Ему душно, трудно дышать. Он чувствует, как к его лбу прикладывают что-то мокрое, чувство блаженства медленно растекается по телу, долгожданная прохлада. Спустя пару мгновений губы приоткрывают и вливают туда жидкость, вкуса он не чувствует, уже через мгновение засыпая.
Солнце заливает комнату, врываясь в окно золотыми лучами. Мерлин открывает глаза. Утро. Светает. Боль ушла, но слабость все еще одолевает его, ему нещадно хочется пить. Он садиться на кровати, и в этот момент рядом что-то падает, звук отдается болью в висках. Молодая девушка, сидевшая чуть поодаль от его ложа, вскрикивает и кидается к дверям.
- Очнулся! Скажите Господину, очнулся! – кричит она. Мерлин морщится: голос слишком звонкий, он снова вызывает прилив головной боли.
Через пару минут в комнату входит несколько мужчин. Мерлин поднимает глаза и видит тот самый пронзительный взгляд, как тогда на площади. У его обладателя светлые волосы и смуглая кожа, он похож на принца из детской сказки, которую так часто мама рассказывала ему в детстве перед сном.
За спиной нежданного гостя стоят еще двое. Один улыбается, другой хмурится.
- Как ты себя чувствуешь? – спрашивает тот самый улыбающийся мужчина, но тут же замолкает, увидев недовольство на лице блондина.
Мерлин молчит. Ему и сказать-то нечего.
- Ты понимаешь меня? – спрашивает его «принц».
Мерлин понимает. Нет такого языка, которого он бы не понимал. Магия не имеет границ, не знает языковых барьеров. Он знает даже те языки, что уже давно позабыты, но проще объяснить другим, что ты его выучил, чем сказать, что знаешь с рождения язык чужой страны.
- Да, – тихо отвечает Мерлин.
Мужчина кивает и подходит ближе, двое других молча удаляются.
- Ты знаешь, где ты?
- В Багдаде.
Мерлин осматривает комнату: дорогие ковры, золотые вазы с цветами редких сортов, и запах благовоний.
- Видимо, во дворце, – робко добавляет он.
Мужчина кивает.
- Ты во дворце Халифа. Тебя купили.
Мерлин сглатывает - значит, его все-таки продали как вещь, предательские слезы подступают к горлу, но он старается сдерживаться.
Гость не сводит с него глаз, он пристально смотрит, оценивает.
- Какая судьба меня ждет? - Голос пустой, ответ Мерлину известен, но надежда так свойственна людям.
- Как твое имя?
- Мерлин.
Собеседник хмурится, на красивом лице появляются еле заметные морщины. Он что-то обдумывает про себя, понимает юноша.
- Откуда ты?
- Я не помню, – врет Мерлин, ему не хочется позорить семью. Все равно там его уже не ждут. Голова снова начинает кружиться от нахлынувших воспоминаний, ему больно, он трет руками виски, но боль не отступает.
- Я пришлю врача, он тебя осмотрит. У тебя был сильный солнечный удар, ты не привык к такому климату. Твое тело очень слабое, отдыхай… пока…
Мерлин видит удаляющуюся спину и в последний момент, прежде, чем обдумать правильность своего решения спрашивает:
- А как тебе зовут?
Мужчина останавливается, но не оборачивается, а только кидает через плечо.
- Артур…
Дни текут размеренно, тихо. Он чувствует, что во дворце его боятся: слуги прячут взгляды, а те немногие вельможи, что редко посещают дворец, никогда не подходят к нему ближе, чем на тридцать шагов, и всегда о чем-то перешептываются, глядя на него. Служанки, убирающиеся в его комнатах, приходят туда только парами, а слуги приносящие еду, двигаются с такой скоростью, будто боятся, что он на них накинется, стоит им замешкаться. Он не может понять, почему его не отправили в гарем, как наложника. Ведь если он один из многих, зачем так о нем беспокоится.
Мерлину одиноко и грустно. За те две недели, что он уже провел здесь, Халиф Пендрагон, так ни разу не пришел к нему. Юноша пытается представить себе, каким может оказаться человек, купивший его. Мерлину неизменно кажется, что это толстый, отвратительный старик, с кучей подбородков, который любит молоденьких мальчиков. От одной мысли об этом парню хочется выть - он не может заставить себе смириться со своим положением, оно неизменно вызывает у него отвращение.
Каждый день к нему заходит Гаюс, придворный врач, приносит ему книги, которые хоть как-то скрашивают серые будни в этом городе, полном невыносимых солнечных лучей. Гаюс порой подолгу говорит с Мерлином, спрашивает его о родных краях, рассказывает о дворце, но всегда неизменно уводит разговор в сторону магии. Мерлин колдовал во время лихорадки, поэтому врач неутомимо задает ему вопросы: насколько хорошо он умеет лечить, сколько может создать иллюзий и что он вообще знает о магии. Магия в Багдаде редкий дар, и люди с ней на вес золота. Но даже это не мешает Халифу отдать приказ, чтобы на Мерлина надели браслет, не дающий ему использовать магию, как ему вздумается. «Наверное, боится, что его зверушка сбежит» - думает Мерлин. А сила тем временем душит его изнутри, желая вырваться на свободу, иногда браслет шипит, еле сдерживая потоки энергии, но Мерлин так и не может разорвать эти чертовы кандалы.
Раз в два дня заходит Артур, всего на пару минут. Мужчина смотрит на спящего юношу, но никогда не пытается его разбудить, даже не прикасается к нему. Впрочем, Мерлин притворяется, он никогда не засыпает раньше, чем приходит его ночной гость. Маг думает, что Артур проверяет его по приказу Халифа. Все-таки, он дорогая игрушка. За две тысячи золотых можно купить целый гарем. Магу интересно, какую роль при дворе играет Артур. Может, он начальник стражи? Или визирь? А может, он будущий наследник, сын Халифа?
Мерлин никогда не выходит из своей комнаты днем, солнечные лучи слишком жарки для него, а горячий воздух заставляет задыхаться. Но стоит жаре немного спасть, а солнцу сесть, как Мерлин тут же идет в королевский сад, где растут чудесные гортензии. Мерлин может часами любоваться на них, вдыхать их запах. Ему так хочется стать цветком, по крайней мере, он будет свободен от томительного ожидания своей участи.
Так проходит еще пару дней. И рано утром к Мерлину приходят двое мужчин, одетых в дорогие одежды. Он видел этих двоих с Артуром ранее, но их имен он не знает. Они почтительно кланяются ему, отчего Мерлин теряется. Он все еще в постели, в своей ночной рубахе, со всклоченными волосами и заспанным взглядом, а ему кланяются как будто он тут Бог. Мерлин сглатывает, что-то ему не по себе, как-то все это очень странно.
- Могу я узнать, что случилось? – охрипшим голосом спрашивает Мерлин.
Один из мужчин хмыкает и начинает смеяться, ткнув другого в бок.
- Ланс, еще немного, и ты напугаешь парня до потери сознания, смотри, как он побледнел! – сквозь смех говорит темноволосый мужчина. Впрочем, оба гостя имеют темные волосы и смуглую кожу, поэтому Мерлин думает, что один будет «желтым тюрбаном», а другой «синим тюрбаном», так будет проще называть их про себя, если, конечно, они не скажут ему свои имена. Головные уборы хороший способ распознавать незнакомцев.
Ланс вздыхает и, кинув грозный взгляд на своего спутника, продолжает.
- Меня зовут Ланселот, я визирь. А он Гавейн – хаджиб при Великом Халифе Пендрагоне. Нам приказано привести тебя к Великому Халифу, да хранит его Аллах.
- Прямо сейчас? - непонимающе спрашивает Мерлин, в голове куча вопросов, которые требуют ответа.
- Да, такова его воля. Наш Халиф... Да хранит его Аллах, - на этой фразе Гавейн печально вздыхает, как будто ему не нравятся эти слова, – очень нетерпелив, прямо как маленький ребенок.
Ланселот возмущенно вспыхивает.
- Гавейн! Следи за языком, когда говоришь о Халифе!
- Да ладно, я же правду сказал!
Ланселот успокаивается, переводит взгляд на Мерлина и хлопает в ладоши. В комнату тут же входят слуги.
- Они помогут тебе одеться и привести себя в порядок. Халиф прислал тебе подарки.
- Мы будем ждать за дверью, – добавляет Гавейн и оба мужчин уходят, оставляя растерянного Мерлина и кучу снующих по комнату слуг.
Огромный зал встречает Мерлина пышностью убранства, яркостью цветов и кучей любопытных глаз. Толпа перешептывается, женщины разодетые в дорогие ткани с интересом смотрят на него. Мужчины пожирают глазами.
- У него и, правда, белая кожа…
- У него синие глаза…
- Он слишком худой для мужчины…
- О Аллах, посмотрите какие у него уши и скулы!
- Как скоро он надоесть Халифу?
Позади Мерлина идут Гавейн и Ланселот, словно стражники, ведущие его на казнь. Он не знает, чего ждать, ему страшно, от этой неизвестности. Но ответы все ближе.
Впереди возвышается трон, а на нем сидит…Артур. Его лицо холодно, он пристально смотрит на идущего к нему Мерлина. Страх проходит, уступая место обиде и злости. Все это время с ним играли, обрекая на пытку неизвестностью.
- Поклонись Халифу, – шепчет на ухо Ланселот и сам встает на колени, его примеру следует и Гавейн. Весь зал принимает коленопреклонённую позу, почтительно склонив головы. А Мерлин стоит перед Артуром, восседающим на троне, и ему до колик хочется шарахнуть этого болвана молнией, чтобы сбить спесь. Высокомерный ублюдок.
- Я не буду вставать на колени, – решительно заявляет Мерлин. Ему нет нужды скрываться, какая разница, когда тебя убьют: сейчас или через пару месяцев, когда ты надоешь, как постельная игрушка.
Халиф хмурится и поднимается с трона, спускается вниз, по пути вытаскивая из ножен ятаган. В следующее мгновение острие приставлено к горлу Мерлина. Мужчина напротив него ждет ответной реакции: страха, просьб не убивать, мольбы о пощаде. Для Мерлина нет слова «назад»; может, его купили как шлюху, посадили в золотую клетку и дарят подарки, но гордость в нем все равно осталась. Его выкрали и продали. Здесь он точно никому ничего не должен. Тем более, это не его страна, не его народ и не его правитель! Так какого черта?!
- Ты меня не боишься? – спрашивает Артур, сильнее надавливая на острие. Горло жжет, но крови нет.
- Нет. Лучше расстаться с жизнью, будучи свободным, чем прятаться, скукоживаться, забиваться в щель, – без малейшего страха в голосе произносит Мерлин.
Артур опускает клинок и, вернувшись на трон, дает знак рукой, что все могут подняться.
Мерлин так и стоит перед ним, не склонив головы, ждет. Судя по всему, Халифа забавляет это представление.
- Сколько тебе лет?
Парень моргает пару раз, как растерявшийся ребенок. Он ждал приказа арестовать и казнить, но никак не обычного, такого привычного при знакомствах вопроса.
- Девятнадцать, – произносит юноша.
- Откуда ты родом? - вопрос, который Артур однажды задавал, но так и не получил ответа. Видимо не теряет надежды.
- Не помню, – вновь врет Мерлин.
Артур в немом удивлении приподнимает бровь, но более ничего не говорит. Он подзывает к себе Ланселота и что-то шепчет ему на ухо. Визирь молча кивает.
Ланселот кланяется и возвращается к Мерлину.
- Тебя проводят в покои Великого Халифа, – спокойно произносит Ланселот и подает знак Гавейну.
- Идем, – коротко бросает мужчина и, поклонившись Артуру, шагает к выходу из зала. Мерлин продолжает стоять, так и не сдвинувшись с места. Брови Халифа резко взлетают вверх. Он недоволен.
- Ты хочешь о чем-то попросить?
Мерлин усмехается и уходит, так и не удостоив Артура ответом, зная, что это взбесит Халифа сильнее, чем прилюдные пререкания.
Гавейн ведет Мерлина молча, хотя юноша видит, что мужчина что-то хочет сказать, держится из последних сил. Однако, подойдя к покоям Халифа, Гавейн все-таки не выдерживает.
- Думаю, что тебе стоит смириться со своей участью, он не отпустит тебя, если ты надеешься на это. Артур не сдается так просто, ему нравится ломать людей. Все непокорное притягивает. Даже после того, как он наиграется, ты не получишь свободы, будешь сидеть радовать глаз. В этой стране так принято… – открывая двери в комнаты, спокойно говорит мужчина.
Мерлин опускает голову.
- Почему он не поселил меня в гарем, к другим своим любовникам?
- У Артура нет гарема вот уже больше пяти лет…
Мерлин вскидывает голову и вопросительно смотрит на мужчину. Тот добродушно улыбается. Гавейн больше ничего не говорит, просто рукой указывает Мерлину зайти в покои и закрывает за ним дверь, когда тот оказывается внутри.
Комнаты, безусловно, достойны Халифа: шелковые занавески, дорогие ковры на полу и стенах, курильница с благовониями и баночки с маслами. На столе блюда с фруктами и вино в золотом кувшине с драгоценными камнями. Рядом стоят две чаши, инкрустированные жемчугом. Роскошь во всех её проявлениях.
Мерлину душно, он снимает надетый на него кафтан и кидает его в кресло, оставшись в одних шароварах. Ему хочется оказаться как можно дальше отсюда, но, увы, это невозможно. Браслет на ноге скрипит, как только магия пытается вырваться. Мерлин принюхивается и чувствует знакомый и такой любимый запах - гортензии. Юноша подходит к огромной кровати с атласным балдахином и видит лепестки цветов, разбросанные по покрывалу.
- Нравится?
Мерлин резко оборачивается - Артур уже сидит в кресле, держа в руках его кафтан. Халиф встает, откладывает ненужную тряпку и, подойдя к кувшину, наливает две чаши. Одну он протягивает Мерлину. Юноша молча принимает её, едва коснувшись пальцами запястья Артура.
- Что ты хочешь? – вопрос крайне глупый, но сил терпеть эту гнетущую тишину больше нет.
Халиф садиться обратно в кресло и указывает Мерлину на подушку напротив него. Пару минут юноша раздумывает, но все же садиться.
- Ты владеешь магией. По слова Гаюса, ты очень сильный колдун, – отпивая из своей чаши, говорит Артур. Мерлин опускает взгляд и видит свое отражение в вине: его лицо искажено отвращением, вот только не понятно к кому. Ответа он снова не получил.
- Да, вот только какое тебе до этого дело, О, Великий Халиф?
Артур смеется от души, а Мерлин тяжелым взглядом смотрит на веселящегося мужчину, не понимая причину столь бурной радости.
- Ты, право, стоишь тех денег, что я за тебя заплатил. Еще ни один человек не произносил мой титул так, как будто выплевывает сгнившие финики.
Мерлин усмехается.
- Рано или поздно все происходит впервые, – тихо говорит маг.
Артур ставит чашу на стол рядом с креслом.
- Впрочем, я прощаю тебе эту вольность. – Артур делает жест рукой, выказывая свое расположение к собеседнику.
- Так чем же я заслужил столь доброе отношение к себе?
- Я купил тебя как наложника, однако, согревать мою постель по своей воле ты не намерен, как я понимаю. – Артур накланяется вперед, так, что Мерлин может почувствовать запах сандала, исходящий от него.
- Нет, впрочем, ты можешь меня заставить, я ведь всего лишь вещь, за которую ты заплатил деньги.
Артур хмурится. Дерзить ему смеют немногие.
- Для меня более ценно, что ты владеешь магией, поэтому, можешь не беспокоится, у меня нет нужды в тебе, как в постельной игрушки. В моей стране достаточно людей желающих разделить со мной ложе, не важно, мужчина или женщина, они почтут это за честь.
- Я за них безумно рад, - холодно кидает в ответ Мерлин.
- Да как ты смеешь! - вскакивает Артур – Я позволил тебе больше, чем визирю и хаджибу вместе взятым, а ты ведешь себя, как неблагодарный щенок! Одно мое слово и тебя отправят моим солдатом на забаву!
Мерлин злится. Его унижают и оскорбляют, заставляют почувствовать себя ничтожеством.
- Я не просил этого! Это была твоя прихоть!
Магия рвет и мечет, внутри горячо, грудь сдавливает. Голова снова начинает болеть, и волшебник, закашливаясь кровью, теряет сознание.
Мерлин видит дворцовый сад и маленькую темноволосую девочку, которая прячется за кустом с гортензиями. Она смеется и что-то восторженно кричит. А еще он видит Артура, улыбающегося кому-то. Халиф ловит девчонку на руки, маленькая проказница заливается смехом и машет рукой туда же, куда смотрит Артур. В глазах обоих непередаваемое счастье…
Сознание возвращается медленно, но болезненно. Снова эта боль в груди и головокружение. Магия, кажется, успокоилась, но Мерлину от этого не легче - браслет все так же сдавливает щиколотку.
- Мой Повелитель, полагаю, он приходит в себя. – голос Гаюса маг узнает сразу. Старик гремит своими склянками.
- Хорошо Гаюс, оставь нас. – Артур, несомненно, Артур. Вот только, что он здесь делает, у Халифа так мало дел, чтобы сидеть с припадочными, думает про себя Мерлин.
- Я знаю, что ты очнулся. Можешь не притворяться.
Маг открывает глаза, потолок плывет, а тело жутко ломит. Артур стоит рядом.
- Я все еще у тебя в покоях? – интересуется юноша и пытается сесть, но тут же вновь падает вниз на подушки, ему все еще нехорошо.
- Да, переносить тебя нет смысла, теперь ты будешь каждую ночь проводить здесь, – усмехается Халиф и садится на край кровати. Мерлин зажмуривается, когда Артур прикасается к нему, чужая рука медленно очерчивает линию скул и спускается к губам. Большой палец проводит по нижней, стирая с неё капельки настойки, которую Гаюс давал юноше, пока тот был без сознания. Потом опускается на шею.
Мерлин отворачивается, давая понять Артуру, что ничего кроме отвращения он не испытывает.
- Тебе, правда, так противно?
Маг молчит. Ему нечего сказать. Он вспоминает сон, видение или что это вообще было, пока он был без сознания? И ему становится не по себе, но причину такого поведения он сам не понимает…
Артур выжидающе смотрит на него.
- Что же ты готов сделать, лишь бы не ложиться под меня?
Мерлин резко поворачивает лицо к Артуру и впивается в него острым взглядом, пытаясь понять, шутит его собеседник или нет. Но лицо Халифа серьезно. Мерлин понимает, что Артур может заставить его, приказать, сломать, унизить и растоптать.
- Я могу рассказывать сказки, – выдает Мерлин раньше, чем осмысливает свои слова. После он в немом ужасе смотрит на Артура, понимая, что большего бреда он в своей жизни не говорил.
Халиф пару секунд сидит с каменным лицом, а потом прыскает от смеха. Мужчина хватается за живот и смеется: если бы он мог то, наверное, катался бы еще и по полу, но Халиф пытается держать себя в руках. Мерлин краснеет, его щеки горят, но он упорно пытается сохранить последние остатки достоинства.
- И нечего смеяться, я, между прочим, лучший сказочник, которого ты когда-либо видел! - вздернув нос, говорит волшебник, скрестив руки на груди и пытаясь придать себе важный вид, но получается у него из рук вон плохо.
Артур кивает. Он наклоняется к Мерлину, касаясь своими губами мочки уха мага, тот вздрагивает от странных ощущений и горячего дыхания. Не то чтобы ему было так уж неприятно, скорее непривычно…
- Ну что ж, мой сказочник, раз так, тогда ты будешь каждую ночь рассказывать мне сказки. И как только твои познания в этом искусстве закончатся, ты станешь моим…
Мерлин охает от такой наглости и отпихивает от себя Артура, приподнимаясь на локтях.
- Я могу вечно их рассказывать! – с жаром выдает он. Щеки пылают.
Артур встает с кровати и вновь пожимает плечами.
- Нисколько в этом не сомневаюсь.
Халиф обходит ложе и встает у Мерлина в ногах. Он откидывает одеяло и касается магического браслета, обруч расстегивается. А Мерлин охает от нахлынувшего ощущения свободы. Такого облегчения маг давно не испытывал. Магия больше не пытается прорваться наружу.
- Сильно не обольщайся. Я снял его потому, что он душит твою магию, а она душит тебя, ты из-за этого можешь умереть. Мне не хотелось бы потерять столь занятный «цветок», прежде, чем я сорву его. Я заплатил за тебя больше, чем за своего любимого скакуна.
Мерлин вскидывает руку и хочет отбросить Артура к стене, глаза вспыхивают золотом, но мужчина продолжает стоять на месте, разглядывая лохматого мага с красными от гнева щеками.
- Это бесполезно, я был рожден при помощи магии, поэтому на меня она не действует. Лучше побереги силы.
Юноша падает на подушки с глухим стоном полного поражения, а Артур тем временем вновь садится возле него. За окнами начинает брезжить рассвет. Халиф тяжело вздыхает.
- Думаю, что на сегодня мы закончили. Однако…
Артур поднимает лицо Мерлина за подбородок.
- ... Весь дворец думает, что ты уже познал страстность моей любви, поэтому теперь каждую ночь ты будешь проводить в моих покоях, не смей без моего разрешения разговаривать с другими мужчинами или женщинами, кроме Гаюса, Гавейна и Ланселота, иначе мне придется согласно закону приказать высечь тебя на дворцовой площади. Не смей покидать дворец без моего ведома, и никогда, слышишь, никогда не пытайся сбежать! Магия тебе, возможно, и поможет, но я найду тебя и убью. Я не отпускаю то, что мне принадлежит по праву. И еще не используй свой дар слишком часто, тебя и так здесь боятся, маги в моей стране в большинстве своем имели злые намерения, поэтому к ним почти никто не испытывает доверия.
Артур коротко целует Мерлина в губы и поднимается с кровати прежде, чем маг успевает что-либо сделать.
- Готовься, вечером я жду увлекательную сказку, чтобы она отняла у меня ровно столько сил, сколько отнимает хорошее занятие любовью… не разочаруй меня, мой сказочник…
Халиф, довольный, выходит из покоев, что заставляет Мерлина только тихо застонать в подушку. Ему предстоит тяжелое бремя…
Вечер наступает слишком быстро. Мерлин сидит в покоях Артура и ждет. Халиф занят, у него сегодня был Верховный совет, на котором присутствовали все вельможи города. Недавно собрали харадж и закончили продажу масел в соседние страны, прибыль нужно подсчитать и распределить, городу необходимы эти деньги.
Мерлин надеется, что Артур слишком устанет, чтобы слушать его трескотню, и отпустит его спать. Размышления юноши прерывает вошедший в покои Халифа Ланселот. Мужчина кланяется.
- Прошу тебя пройти со мной. Халиф утомлен, он сейчас в большой купальне и желает тебя видеть.
Мерлин сглатывает, судьба явно настроена против него. Ланселот терпеливо ждет.
- Идем. Как ранее говорил Гавейн, терпение Халифа небезгранично, – поторапливает парня визирь.
Мерлин поднимает с подушек и следует за мужчиной, выбора у него все равно нет. Ланселот ведет юношу по коридорам дворца, встречающиеся им слуги почтительно кланяются и тут же отшатываются, стоит наложнику пройти рядом ними.
- Они, правда, считают меня чудовищем? – негромко спрашивает маг.
- Думаю, они просто не знают, как реагировать на тебя. До тебя во дворце не было магов. Отец Артура, Халиф Утер, да вознесет его Аллах, ненавидел магов, поэтому только после его смерти таких как ты перестали предавать смерти на костре. Артур считал несправедливостью убивать невиновных, хотя, встречались и такие которым и смерти было мало за их грехи.
Мерлин внимательно смотрит на идущего рядом визиря. Он молод, красив, но на его плечах огромный груз. Брови мужчину постоянно сдвинуты на переносицу, он хмурится, как столетний старец.
- Гавейн говорил, что у Халифа нет гарема, почему? – Вопрос вырывается непроизвольно. Любопытство берет свое.
Ланселот останавливается и внимательно смотрит на юношу.
- Гавейн слишком много болтает.
Мерлин кивает, скорее себе, чем собеседнику. Хаджиб и правда, еще тот болтун. За прошедший день, этот весельчак четыре раза наведывался в покои к Мерлину и трепал всякую чушь, которую Мерлин в большинстве своем даже не помнит. Смеялся и нагловато воровал виноград из чаши, которую магу принесли слуги еще утром. Пару раз мужчина попытался спровоцировать наложника поколдовать, но юноша, смекнув что к чему, упорно не поддавался на провокации.
- И все же, неужели это такая тайна? – не унимается Мерлин, продолжая идти вслед за Ланселотом.
Визирь тяжело вздыхает.
- Нет, весь город знает причину, просто никто не смеет её называть, люди не хотят лишиться языка.
- Ты, видимо, тоже ценишь этот орган, которым Гавейн не может держать за зубами, – задумчиво говорит Мерлин.
Визирь хмыкает и впервые складка между бровей исчезает. Лицо становиться мягче, добродушнее. И этого хватает, чтобы юноша почувствовал себя комфортнее в его присутствии.
- Ценю, Мерлин. Мне тоже тогда досталось, я предпочитаю не вспоминать былые времена. Если так уж хочешь узнать, поговори с нашим хаджибом. Он трепло еще то, за пару чаш с вином и вазу винограда расскажет тебе даже то, что не знают и дворцовые служанки.
Маг неуверенно улыбается.
- Мы пришли. – Ланселот открывает перед юношей дверь, из которой тут же начинает валить белый пар.
- Там что, жерло вулкана? – ужасается маг. Он терпеть не может жару.
Визирь только кланяется. Он делает рукой знак войти. Мерлин молча заходит внутрь, понимая, что разговор окончен.
Слуги подают Мерлина полотенце и забирают одежду. Обвязав тряпицу вокруг пояса, юноша проходит вглубь купальни. В самом центре огромный бассейн, от которого и идет ненавистный пар.
- Присаживайся, сказочник, – раздается насмешливый голос с другой стороны бассейна. Мерлин различает человеческий силуэт.
- Уже иду, мой Халиф! – язвительно откликается Мерлин, а про себя желает, чтобы этот ублюдок сварился заживо.
Артур сидит у бортика, по грудь погруженный в воду. На краю стоят кувшин с вином и блюдо с фруктами. Рядом лежит голубая подушка, Мерлин печально вздыхает. Артур ждал его. Не было и шанса избежать сегодняшней ночи.
Халиф расслаблен, он отдыхает после тяжелого дня.
- Ну и какую сказку ты сегодня мне расскажешь, маг.
Мерлин молча садится. Он предпочел бы больше никогда не видеть этого человека.
- Терпение благодетель. Мудрость немногословна, мой повелитель.
Брови Артура вопросительно поднимаются.
- А ты мудр?
- А ты? – спокойно парирует Мерлин. Еще в детстве его ругали за привычку отвечать вопросом на вопрос.
Артур глубоко вздыхает, опустив голову на подложенное под шею полотенце, и прикрывает глаза. Во всем теле чувствуется приятная истома, мышцы немного болят после тяжелого дня - совет был слишком долгим.
- Не знаю, мудрость редкое явление в нашем мире. Мудрость приходит к старости.
Мерлин внимательно смотрит на собеседника – Артур, кажется, спокоен как никогда.
- Да, но иногда старость приходит одна, поверь мне, – саркастически усмехается маг. Артур кивает, соглашаясь. Он тоже знает немало тому примеров.
- Так ты мудр, Мерлин?
- Не волнуйся, даже если и так, тебе ничего не грозит. Мудрость не заразна…
Артур фыркает, всем своим видом показывая, что Мерлин скорее дурак, чем мудрец.
- Ты пытаешься заболтать меня и оставить без сказки на ночь? – Артур берет кувшин и наливает в пустую чашу вина. Юноша молча принимает дар. Вино сладкое, терпкое, как раз то, что надо.
- Что вы, я просто учу вас терпению, мой Повелитель! – нравоучительно произносит маг.
Артур хмыкает. Ему нравится, как Мерлин дерзит, пытаясь спрятать свою уязвимость перед ним.
- Полагаю, что Гавейн рассказал тебе, насколько я нетерпелив. И если это не смогли исправить до тебя, с чего ты решил, что тебе под силу?
Волшебник прикрывает глаза и, когда он распахивает их, то золото затапливает синюю радужку. Артур вздрагивает. Пар в купальне рассеивается, и вода начинает покрываться коркой льда. Халиф не двигается. Лед останавливается у его груди и тут же начинает таять, превращаясь снова в густой белый пар. Через пару секунд вода опять пышет жаром.
- Думаю, что я именно этим и отличаюсь. Немногие будут осознанно колдовать при великом Халифе, не боясь быть казненными за столь непростительную смелость. – Голос мага спокоен, ни капли страха или сомнения.
Нет, все же интересная досталась игрушка, похожая на дорогую шкатулку с секретом - где не тронь, всюду замок. Этот юноша понравился мужчине еще тогда, на площади. Он был необычен для жителей этих мест. Если бы Артур знал, что за экзотической внешностью скрывается не менее своеобразный характер, он, пожалуй, заплатил бы больше. Мерлин не пресмыкается перед ним, не трясется за свою шкуру, не просит богатств и власти. Все чего хочет этот маг – свободы. Артуру понятно это стремление, он сам хотел бы быть свободным. Но власть накладывает определенные обязательства, он обещал быть достойным сыном своего отца, достойным Халифом своей страны и верным своему богу.
Мерлин смотрит на Артура и видит, что тот о чем-то задумался: черты лица мужчины напряжены, брови сошлись на переносице.
- Полагаю, что сказка подождет до спальни? – вырывая Халифа из раздумий, спрашивает юноша. Ему уже становится не по себе от жары, царящей в купальне.
- А? Да, подождет.
Артур поднимается из воды и несколько слуг надевают на него халат. Мерлину приносят его шаровары и кафтан. Юноша без тени стеснения снимает полотенце и одевается, делая вид, что не замечает довольного взгляда Халифа.
Ночь уже вошла в свои права, на небе полно звезд, а ночной ветер дарит прохладу. Маг любит такие ночи, когда тихо и спокойно. Артур, идущий рядом, искоса поглядывает на спутника. Слуги открывают перед ними двери, а стража вытягивается по струнке. Подойдя к покоям, они видят Гавейна. Мужчина держит в руках какой-то сверток. Хаджиб кланяется. Артур жестом отсылает слуг. Втроем они, молча, заходят в комнаты.
- Что случилось, иначе ты не посмел бы потревожить меня в такой час. – Халиф недоволен. Гавейн улыбается, впрочем, думает Мерлин, это его нормальное состояние.
- Я хотел пожелать тебе доброй ночи, О, Великий Халиф! И принес миндальное масло, которое только привезли. Подумал, что вам оно обязательно пригодиться, – ухмыляясь, произносит хаджиб и кладет сверток на стол подле ложа Халифа.
Артур начинает злиться, сегодняшняя выходка этого парня явный перебор. Он позволяет этому повесе слишком много. Гавейн пьет, постоянно меняет женщин, что греха таить, не всегда следует заповедям Аллаха. Если бы кто-то другой посмел вести себя подобном образом, то давно бы уже сидел в темнице на воде и хлебе. Халифу пришлось смириться, что к военному таланту Гавейну при рождении в придачу к отваге и доблести досталось дебоширство, язвительность и полное отсутствие дисциплины.
Но сегодня Халиф не намерен спускать такое хаджибу. И прежде, чем Артур успевает открыть рот, Мерлин влезает в разговор, желая пресечь перебранку на корню.
- И мы рады пожелать тебе доброй ночи, уважаемый хаджиб. Пусть твои сны будут так же сладки как персики из садов Халифа.
Мерлин улыбается, Гавейн ухмыляется, а Артур начинает чувствовать себя лишним.
Мужчина кланяется и уходит. Артур разворачивается к магу и голосом, полным яда, выдает:
- Я смотрю, ты хорошо поладил с Гавейном. Смотри, как он тебя слушается.
Юноша лишь пожимает плечами. Он не видит в этом ничего дурного.
- Немного. Гавейн хороший человек.
Артур прищуривается. Ему не нравится, что Мерлин позволяет себе подобное. Он, в конце концов, всего лишь постельная грелка, к тому же, крайне плохая, если судить по степени удовлетворенности Артура.
- В следующий раз держи язык за зубами, пока тебе не спросят, – жестко отрезает Халиф и добавляет:
- Пора выслушать твою сказку. Я уже устал ждать.
Артур хватает Мерлин за руку и тянет к кровати. Маг плюхается на мягкое ложе, а потом отодвигается к изголовью, вытянув ноги. Артур, недолго думая, кладет голову ему на колени.
- Эй! – возмущается волшебник.
- Я могу слушать в той позе, в какой пожелаю. И прекрати со мной пререкаться, если не хочешь оказаться на площади у столба.
Мерлин надувается, но не пытается спихнуть голову Артура с колен.
- Ну что ж тогда, позволь рассказать тебе одну из сказок твоего народа…
Халиф кивает. И поймав глазами взгляд Мерлина добавляет:
- Начинай, мой сказочник, я слушаю…
- Господин мой, – сказал юноша, – знай, что мой отец был царём этого города, и звали его Махмуд, владыка чёрных островов. Он жил на этих четырех горах и царствовал семьдесят лет; а потом мой отец скончался, и я стал султаном после него. И я взял в жены дочь моего дяди, и она полюбила меня великой любовью, так что, когда я отлучался от неё, она не ела и не пила, пока не увидит меня подле себя. Она прожила со мною пять лет, и однажды, в какой-то день, она пошла в баню, и тогда я велел повару поскорее приготовить нам что-нибудь поесть на ужин; а потом я вошёл в этот покой и лёг там, где мы спали, приказав двум девушкам сесть около меня: одной в головах, другой в ногах. Я расстроился из-за отсутствия жены, и сон не брал меня – хотя глаза у меня были закрыты, душа моя бодрствовала. И я услышал, как девушка, сидевшая в головах, сказала той, что была в ногах:
- «Бедный наш господин, бедная его молодость! Горе ему с нашей госпожой, этой проклятой шлюхой!»
– «Да, – отвечала другая, – прокляни Аллах обманщиц и развратниц! Такой молодой, как наш господин, не годится для этой шлюхи, что каждую ночь ночует вне дома». А та, что была в головах, сказала: «Наш господин глупец, он опоён и не спрашивает о ней. А она, напоив его питьём, надевает свои одежды, умащается и уходит от него и пропадает до зари. А потом приходит и курит чем-то под носом у нашего господина, и он пробуждается от сна».
И когда я услышал слова девушек, у меня потемнело в глазах, и я едва верил, что пришла ночь. И моя жена вернулась из бани, и мы разложили скатерть и поели. Посидели, как обычно, некоторое время за беседой, а потом она потребовала питьё, которое я пил перед сном, и протянула мне кубок, и я прикинулся, будто пью его, в ту же минуту лёг и стал храпеть, как будто я сплю. И вдруг моя жена говорит: «Спи всю ночь, не вставай совсем! Клянусь Аллахом, ты мне противен, и мне ненавистен твой вид, и душе моей наскучило общение с тобой, и я не знаю, когда Аллах заберёт твою душу».
Она поднялась и надела свои лучшие одежды и надушилась курениями, и, взяв мой меч, опоясалась им, открыла ворота дворца и вышла. И я поднялся и последовал за нею, а она вышла из дворца и прошла по рынкам города и достигла городских ворот, и тогда она произнесла слова, которых я не понял, и замки попадали, и ворота распахнулись. И моя жена вышла, и я последовал за ней. Он пришла к хижине на окраине города и зашла внутрь А я влез на крышу хижины и посмотрел сверху – и вдруг вижу: дочь моего дяди подошла к чёрному рабу, лежащему на кровати, поцеловала перед ним землю, и раб поднял голову и сказал: «Горе тебе, чего ты до сих пор сидела? У нас были наши родные – чёрные – и пили вино, и каждый ушёл со своей женщиной, а я не согласился пить из-за тебя».
«О, господин мой,, о прохлада моих глаз, – отвечала она, – разве не знаешь ты, что я замужем за сыном моего дяди и мне отвратителен его вид и ненавистно общение с ним!».
«Ты лжёшь, проклятая! – воскликнул раб. – Клянусь доблестью чёрных, если ты ещё раз засидишься дома до такого времени, я с того дня не накрою твоего тела своим телом».
И когда я услышал его слова, мир покрылся передо мною мраком, и я сам не знал, где я нахожусь. Она сняла с себя платье и рубаху, а потом подошла и легла с рабом на тростниковые обрезки и, обнажившись, забралась к нему под тряпки и лохмотья. И когда я увидел, что делает дочь моего дяди, я перестал сознавать себя и, спустившись с крыши хижины, вошёл и взял меч, который принесла с собой дочь моего дяди, и обнажил его, намереваясь убить их обоих. Я ударил сначала раба по шее и подумал, что порешил с ним…»
И Мерлина застало утро, и он прекратил дозволенные речи. Артур спал крепким сном, окутанный дымкой сказки…
Вечером Мерлина опять привели к Артуру.
Халиф ходит из угла в угол, всем своим видом показывая нетерпение. Гавейн, ранее заходивший к Мерлину, поведал, что Артур весь день сидел как на иголках и постоянно всех торопил, что дико раздражало визиря, пунктуального по всем вопросам и не терпящего суеты.
- Мерлин! Почему ты прервал сказку!?
- Ты заснул, и, к тому же, наступило утро. А я обещал рассказывать только ночью, мой Повелитель, – улыбается маг. Если так пойдет и дальше, он сможет удушить Артура любопытством до смерти и сбежать.
Как и в прошлую ночь, Халиф успокаивается и, снова положив голову Мерлину на колени, велит продолжить не оконченный рассказ…
- Когда я ударил раба, чтобы отрубить ему голову, я думал, что убил его. Он испустил громкое хрипение, и моя жена зашевелилась, а я повернул назад, поставил меч на место, пошел в город и, войдя во дворец, пролежал в постели до утра. И дочь моего дяди пришла и разбудила меня; и вдруг я вижу - она обрезала волосы и надела одежды печали. И она сказала: "О, сын моего дяди, не препятствуй мне в том, что я делаю. До меня дошло, что моя матушка скончалась и отец мой убит в священной войне, а из двух моих братьев один умер ужаленным, а другой свалился в пропасть, так что я имею право плакать и печалиться". И, услышав ее слова, я смолчал и потом ответил: "Делай, что тебе вздумается, я не стану тебе прекословить".
И она устроила себе комнату для печали и выстроила посреди нее гробницу с куполом, вроде склепа, а потом она перенесла туда раба и поселила его там. Так прошли три года, дочь моего дяди стала каждый день ходить к нему утром и вечером, и спускалась под купол, и плакала, и причитала над ним, и поила его вином и отварами по утрам и по вечерам.
А однажды я вошел к ней, разгневанный чем-то, что со мной произошло, и нашел дочь моего дяди у могилы под куполом, и она говорила: "О, господин мой, почему ты мне не отвечаешь?
И, услышав ее слова, я стал еще более гневен, чем прежде, и воскликнул: "Ах, доколе продлится эта печаль!»
И когда дочь моего дяди услышала эти слова, она вскочила на ноги и сказала: "Это ты сделал со мной такое дело и ранил возлюбленного моего сердца и причинил боль мне и его юности.
- "Да, это сделал я!" - отвечал я, и, взяв меч в руку, я обнажил его и направил на мою жену, чтобы убить ее. Но она, услышав мои слова и увидав, что я решил ее убить, засмеялась и крикнула: « Стань по моему колдовству наполовину камнем, наполовину человеком!»
И я тотчас же стал таким, как ты меня видишь, и не могу ни встать, ни сесть, и я ни мертвый, ни живой. Потом она заколдовала город и все его рынки и сады. А жители нашего города были четырех родов: мусульмане, христиане, евреи и маги, и она превратила их в рыб: белые рыбы - мусульмане, красные - маги, голубые - христиане, а желтые - евреи. А четыре острова она превратила в горы, окружающие пруд. И, кроме того, она меня бьет и пытает, и наносит мне по сто ударов бичом, так что течет моя кровь и растерзаны мои плечи. И завтра, с утра, она придет".
- "Клянусь Аллахом, - воскликнул царь, - я не премину сделать доброе дело».
После этого царь сел, и они с юношей беседовали до наступления ночи и легли спать; а на заре царь поднялся и снял с себя одежду и, обнажив меч, направился в помещение, где был раб .Он ударил его один раз и убил. Взвалив его на спину, бросил в колодец, бывший во дворце. А потом он вернулся и, закутавшись в одежды раба, лег в гробницу, и его меч был с ним.
И через минуту явилась проклятая колдунья и, как только пришла, сняла одежду с сына своего дяди и, взяв бич, стала бить его. А потом она надела на него одежду и после этого спустилась к рабу с кубком вина и чашкой отвара. И стала плакать и стонать и сказала: "О, господин мой, скажи мне что-нибудь, о, господин мой, поговори со мной!»
И царь понизил голос и заговорил заплетающимся языком на наречии черных и сказал: «О, проклятая, разве ты заслуживаешь, чтобы с тобой кто-нибудь говорил?"
- "А почему же нет?" - спросила женщина.
-"Ты весь день терзаешь своего мужа, а он зовет на помощь и не дает мне спать от вечера до утра, проклиная тебя и меня. К тому же, каждую ночь, когда наступает полночь, рыбы поднимают головы и взывают о помощи и проклинают меня и тебя. Вот причина, мешающая моему выздоровлению. Иди же освободи их скорее и приходи, возьми меня за руку и подними меня. Здоровье уже идет ко мне, - сказал царь. - Они меня обеспокоили и повредили мне, и если бы не это, я бы, наверное, поправился. Вот что мешало мне тебе ответить".
- "С твоего разрешения я освобожу их от этого", - сказала женщина. И царь отвечал ей: "Освободи и дай нам отдых".
Колдунья взяла чашку, наполнила ее водой и проговорила над нею что-то, и вода в чашке запузырилась, и забулькала, и стала кипеть, как кипит в котле на огне. Потом женщина обрызгала водой юношу и сказала: "Заклинаю тебя тем, что я произнесла и проговорила; если ты стал таким по моему колдовству и ухищрению, то измени этот образ на твой прежний". И вдруг юноша встряхнулся и встал на ноги, и он обрадовался своему освобождению и воскликнул: "Свидетельствую, что нет бога, кроме Аллаха!" А она сказала: "Выходи и не возвращайся сюда, иначе я тебя убью!" - и закричала на него; и юноша вышел. А потом она радостная побежала, и вышла к пруду, и взяла оттуда немного воды..."
И Мерлина застало утро, и он прервал свой рассказ. Всю ночь Артур старался не заснуть, упорно тер глаза и велел не останавливаться. Во сне Халиф выглядел скорее мальчишкой, чем взрослым мужчиной. Его лицо было спокойно и безмятежно, как вода в озере.
Артур спал, убаюканный речами своего сказочника.
Мерлин был у себя в покоях, когда к нему зашел Артур, точнее сказать влетел. Мужчина тут же схватил юношу и поволок за собой. Маг спотыкался, но руку выдернуть не пытался, хотя от крепкой хватки её начало саднить.
Уже в покоях, за закрытыми дверьми, Халиф прижал парня к стене и крепко поцеловал, сминая губы и прижимая руки к стене за головой. Мерлин забился, вырываясь: глаза сверкнули золотом, но это не помогло. Хватка стала только крепче.
- Если ты сегодня не закончишь свою сказку, завтра я забуду свое обещание и овладею тобой, – сквозь зубу процедил Артур.
Мерлин испуганно сглотнул.
- Когда ты засыпаешь, нет смысла продолжать историю. Ты её все равно не слышишь.
Артур прищуривается. Маг задыхается, ему жарко. Тело Халифа прижимает его к стене, юноша чувствует, как быстро бьется сердце Артура. На лице ходят жвалки, Халиф в бешенстве.
- Я жажду услышать конец, – кидает Артур и начинает постепенно успокаиваться. Мужчина понимает, что злостью он ничего не добьется. Мерлин не тот человек, которого можно напугать подробным образом.
Артур отпускает мага. Юноша, молча, подходит к кровати, садится и приглашающим жестом указывает на колени. Сегодня Мерлин чувствует, что лучше не играть с огнем. Непокорность может дорого ему стоить. Артур ложиться, чтобы услышать окончание истории…
«Колдунья взяла из пруда немного воды и проговорила над нею слова непонятные, - и чары оставили жителей города: торговцы стали продавать и покупать, и всякий принялся за свое ремесло, и острова вновь сделались такими, какими были.
И после этого женщина-колдунья тотчас же пришла к царю и сказала ему: "О, любимый, подай мне твою благородную руку и встань". И царь отвечал неслышным голосом: "Подойди ко мне ближе!" И когда она подошла вплотную, царь обнажил меч и ударил ее в грудь. А потом вышел, и увидел заколдованного юношу, который стоял в ожидании его, и поздравил его со спасением. Юноша поцеловал царю руку и поблагодарил его и обещал верно служить ему. И они обнялись, обрадованные до крайности, а потом пошли и пришли во дворец; и юноша, приказал вельможам своего царства снарядиться в путешествие и приготовить припасы. Юноша выступил с султаном, сердце которого пылало от тоски по его городу.
Уже у города войска, увидев своего царя, облобызали перед ним землю и поздравили его с благополучным прибытием. И царь вошел и сел на престол, а потом он обратился к визирю и рассказал ему все, что случилось с юношей, и визирь, услышав о том, что с ним произошло, поздравил его со спасением.
Артур медленно закрывает глаза, он улыбается. Сказка рассказана, можно немного отдохнуть. Уже проваливаясь в сон, мужчина слышит:
- Но это ничто по сравнению с тем, что случилось с батраком. Но это, мой Халиф, совсем другая история…
продолжение следует...
@темы: Артур/Мерлин, фанфики
-
-
01.09.2011 в 20:40Спасибо
-
-
01.09.2011 в 20:41-
-
01.09.2011 в 20:48слушай, я в востроге))
Для Мерлина нет слова «назад»
просто
Гавейн пьет, постоянно меняет женщин, что греха таить, не всегда следует заповедям Аллаха.
вот здесь меня пробило на "ха-ха"
оно прекрасно))
-
-
01.09.2011 в 20:49-
-
01.09.2011 в 21:07-
-
01.09.2011 в 21:11Рекламирую вторую часть: она еще интереснее ))) Читайте все!
-
-
01.09.2011 в 21:24медведики Ну, ты в курсе моих восторгов еще в процессе вычитки
Рекламирую вторую часть: она еще интереснее ))) Читайте все! У меня появился свой пиарщик
-
-
01.09.2011 в 21:32А почему modern? Это разве в наши дни?
Спасибо, чудесная история.
-
-
01.09.2011 в 21:37-
-
01.09.2011 в 21:39но вычитка и мягкий знак в согласных страдают((глазкам это больно читать
-
-
01.09.2011 в 21:49А почему modern? Это разве в наши дни? Нет)) читать дальше
True_mad_Funny_girl
ми-ми-ми)))так здорово)) но вычитка и мягкий знак в согласных страдают((глазкам это больно читать Вычитывали сначала бета, потом я
Боливия
-
-
01.09.2011 в 21:57и где-то я еще дальше по тексту нашла, но там уже просто вычитка.
-
-
01.09.2011 в 22:02-
-
01.09.2011 в 22:12как и халиф Артур жду продолжения сказки)))
-
-
01.09.2011 в 22:22А продолжение обещаю
-
-
01.09.2011 в 23:03-
-
01.09.2011 в 23:21капельку глаз резануло
-
-
02.09.2011 в 10:39герои - блеск))
спасибо автор
-
-
02.09.2011 в 13:49Ahe
-
-
02.09.2011 в 15:38Список сказок уже утвержден надеюсь, он большой.
-
-
02.09.2011 в 21:10а просто АУ-шка разве нельзя?
-
-
02.09.2011 в 22:45-
-
03.09.2011 в 21:29-
-
03.09.2011 в 22:15-
-
03.09.2011 в 22:39Написано потрясающе. Я не могла оторваться от чтения. Низкий поклон автору
Спасибо
-
-
05.09.2011 в 13:46огромное спасибо!!!!
Автор, а можно спросить, Мерлина продавали одетым или...???? Рабов на торгах как бы раздевали...
-
-
05.09.2011 в 16:45Автор, а можно спросить, Мерлина продавали одетым или...???? Рабов на торгах как бы раздевали... Ну это зависело от многих факторов, но по идее, редких или отличающихся чем-то от других, чаще всего раздевали, чтобы показать тело))) А поскольку у Мерлина белая кожа, редкая для восточных мест, то его продавали голым))))
-
-
05.09.2011 в 18:06Написано шикарно. И остается миллион вопросов, мучающих любопытство, после прочтения.
-
-
05.09.2011 в 19:38аписано шикарно. Благодарю
Спасибо за то, что прочитали)))
-
-
05.09.2011 в 20:34Откуда Мерлин? Кто он такой? Не думаю, что он крестьянин. Фраза «его народ» наталкивает на мысль о высоком положении в обществе, но, возможно, имелось в виду просто народ родной страны.
Почему дома «его уже не ждут». Что случилось? Мерлина считают убитым? Он был изгнан? (хотя судя по тому, что его выкрали, этот вариант маловероятен) Или его просто больше некому ждать? Как он оказался в числе рабов?
Почему у Артура нет гарема, что случилось 5 лет назад ? (уверена вы раскроете это в тексте
Почему Мерлин не сбежал, когда сняли браслет? То есть я понимаю, что по сюжету так задумано, но все же у него появилась реальная возможность. Неужели, он испугался угрозы Халифа или может быть опять же причина в том, что «его уже не ждут»?
Надеюсь, я не слишком утомила Вас своими вопросами